Технология лесовосстановления: естественные и искусственные способы воспроизводства лесов в Алтайском округе
В нормативных положениях по основным формам ведения лесного хозяйства – обороту рубки, способам рубок, лесовосстановлению и лесопользованию, принятым в 90-х гг. XVIII в., имеется указание на необходимость сохранности лесов и способах их воспроизводства. Руководящей основой при организации и ведении данных работ являлись инструкции оберфорстмейстерам и фортстмейстерам 1798 г. В 1803 г., с одобрения Кабинета, форстмейстер П.К. Фролов проводил успешные опыты по искусственному лесовосстановлению возле Колыванского озера[1]. Проект Лесного устава 1802 г. и Положение «О лесах, приписанных к горным заводам» 1806 г. продолжили правовое обеспечение данного вопроса[2].
После образования Лесной части в 1840 г. первым нормативным актом, затрагивавшим вопросы лесовосстановления, можно признать «Правила рубки дров» 1843 г., составленные Д.А. Машуковым[3]. Эти Правила предусматривали сплошную рубку без различия пород, кроме семенных деревьев и хвойного подроста», а для успешного «облесения» лесосеки предписывали оставлять на каждой десятине от 20 до 25 лучших семенных деревьев[4]. В 1848 г., описывая леса Колывано-Воскресенских горных заводов, он указал, что рубка дров производилась от северо-востока к юго-западу, чтобы предохранить растущий лес от ветровалов, между делянками оставлялась полоса леса для возобновления вырубленных пространств[5]. Спустя десять лет, предпринимались аналогичные пассивные способы лесовосстановления, которые все дальше отдаляли курени от заводов. Так, Александр Борисович Коптев, являвшейся салаирским лесничим, обслуживавшим потребности в лесе Салаирских рудников, Томского, Гаврилоского и Гурьевского заводов в 1856 – 1858 гг., писал: «60 лет назад сосновые дрова и уголь для заводов Салаирского края заготовляли в 10 верстах, а в настоящее время (1857 г.) короб соснового угля привозится за 120 верст»[6]. В целях выхода из сложившейся ситуации он вновь попытался улучшить естественное лесовосстановление за счет определения господствующего направления ветров. Выяснив, что величина вырубаемых площадей леса и господствующего направления ветра влияют на успешность естественного обсеменения почвы, А.Б. Коптев расположил площади, предназначенные к вырубке, с севера и северо-востока на юг и юго-запад. Таким образом, с западной стороны постоянно оставались невырубленные полосы леса, дававшие семена. Эти меры принесли положительные результаты естественного обсеменения.
В 1852 г. главный начальник Алтайских горных заводов В.А. Бекман обратил внимание местного начальства на быстрое истребление лесов от неправильных рубок на угольное жжение[7]. Однако активных действий по восстановлению лесов не последовало. В 1894 г. была предпринята попытка распространить в округе «Положение о сбережении лесов», действовавшее с 1888 г. в лесах европейской части России и получившее в народе название «лесоохранительного закона»[8]. Для выявления защитных лесов алтайским лесничим предписывалось составить их перечень с указанием предполагаемых мероприятий для «сбережения»[9]. К категории защитных лесов относились все насаждения, сдерживавшие движение летучих песков и охранявшие берега рек от размывания обрывов и эрозии почвы. Однако на съезде управляющих имениями в 1897 г. посчитали внедрение этого закона неуместным, ссылаясь на то, что он был принят для частных лесов с нерациональным ведением хозяйства. В лесах Кабинета, по мнению комиссии съезда, «велось рациональное лесное хозяйство, исключавшее образование некультурных площадей и пустырей»[10]. Такая оценка состояния лесных массивов кардинально расходилась с действительностью. Вероятно, она была сделана ради положительного отчета перед вышестоящей инстанцией, и мнения бийского, барнаульского, павловского и локтевского лесничих о неудовлетворительном состоянии защитных лесов остались практически без внимания.
В Бийском лесничестве такие функции выполнял бор на правом берегу р.Бии, площадью около 2 400 дес., половину из которого составлял молодняк 5-20 лет, растущий на выгоревшем пространстве. Другой защитный бор располагался между деревней Мало-Угреневой и местом слияния рек Бии и Катуни. По оценке бийского лесничего его восстановление было возможно только искусственным путем, поскольку сосновые деревья практически отсутствовали. От заноса песками было заброшено 11 участков площадью 115 дес. при общей площади дачи в 2 000 дес.[11]. В Барнаульском лесничестве преобладала песчаная почва, поэтому под категорию защитных лесов подпадали все насаждения по берегам р.Барнаулки, левому берегу р.Оби, р.Чумыш (на расстоянии 5 верст от устья), а также растущие вблизи Барнаула и сдерживавшие наступление песков на город[12]. Еще больше таких лесов оказалось в Павловском лесничестве, расположенном в степной зоне. Единственными водными артериями в засушливой Кулундинской степи были реки Кулунда и Касмала, по течению которых располагались Корниловский, Прослоухинский, Паклинский, Касмалинский и Кулундинский боры. Первые три, являвшиеся когда-то единым лесным пространством, были почти полностью истреблены опустошительными рубками куренных дров для Павловского завода. Летучие пески на месте Касмалинского и Кулундинского боров вынуждали местное население спасаться переездом в другую местность целыми селениями (с.Бутырское Касмалинской волости)[13]. В Локтевском лесничестве защитные насаждения Шульбинского бора были сильно истощены неправильными рубками древесины для нужд Локтевского завода и Сугатовского рудника. По свидетельству лесничего А.С. Булаваса, в 1895 г. лишь 30 000 дес. было покрыто редким сосновым молодняком, на остальной площади в 27 000 дес. преобладали пески, разносимые ветром. Остановить их движение можно было только путем искусственного лесовостановления и полным прекращением отпуска сырорастущего леса. Для этого в числе прочих мер планировалось заложить три постоянных питомника напротив деревни Новенькой, Бельагачского зимовья, между деревней Бородулихой и селом Жерновским. Администрация округа в 1896 г. положительно отозвалась на предложения Булаваса о проведении эксперимента и даже согласилась выделить 200 руб. на организацию питомников и надзора за ними[14]. Пожалуй, это был единственный пример деятельной помощи. Итогом проделанной работы по выявлению защитных лесов стало распоряжение начальника Алтайского округа В.К. Болдырева о необходимости составления протоколов и перечня мер для охраны лесных дач[15]. Таким образом, администрация округа не стала брать на себя ответственность за эксплуатацию таких насаждений, оставив ее «на совести» местных лесничих.
Традиционно при проведении лесовосстановительных работ предпочтение отдавалось естественному способу как более успешному при выборочной рубке и дешевому по сравнению с искусственным. Но в 1911 г., по наблюдениям старшего лесничего Верх-Обского района, данный способ был признан неэффективным в низменных местах, где почва состояла из перегноя с густым травянистым покровом. Травы, смешиваясь осенью с мелкими сучьями, щепой и хвоей, весной, ко времени опадения семян, образовывали толстый и плотный войлокообразный покров, который мешал опадающим с деревьев семенам проникать в почву. Поэтому для улучшения роста молодняка рекомендовалось разрыхлять почву и уничтожать сорную растительность, а также очищать почву от порубочных остатков[16], тем самым содействуя естественному лесовозобновлению. Проходивший 1911 г. Съезд земельно-лесных чинов округа подтвердил, что уборку порубочных остатков целесообразно соединить с процессом подготовки почвы для лесовозобновления[17]. По мнению специалистов начала XX в., уборка порубочных остатков, уничтожение сорной растительности и разрыхление почвы принадлежали к способам, оказывавшим «воспособление» естественному возобновлению лесов.
Наибольшее распространение при очистке лесных делянок от порубочных остатков получило использование «залогов». Каждый, кто покупал лес, был обязан убрать или сжечь порубочные остатки. В обеспечение этой операции вносились залоги в размере 10% стоимости приобретаемого леса. Согласно действовавшим правилам, если покупатель выполнял условия по очистке мест рубки, залог ему возвращался, если же он игнорировал эту обязанность, то залог поступал в специальные средства округа. В дальнейшем деньги, отданные в залог, должны были использоваться для оплаты труда рабочих по уборке порубочных остатков и производству лесокультурных работ в лесных дачах. По данным 1907 г. за предшествовавшие пять лет в доход округа поступило 65 тыс. залоговых рублей, поскольку уборка почти не производилась. Одной из причин неисполнения покупателями своих обязательств были трудности в процедуре возврата залогов, так как для этого требовалось постановление начальника округа, которое затем передавалось для исполнения в бухгалтерию[18]. Правила по лесной части Алтайского округа 1911 г. допускали вместо залогов на уборку порубочных остатков взимать с покупателей леса денежные взыскания в размере 10 − 20 % от стоимости проданной древесины. Полученные суммы поступали в средства округа[19]. Однако нельзя сказать, что обязанность по уборке порубочных остатков была полностью переложена на покупателей. Согласно статистическим данным за 1911–1914 гг. администрация израсходовала на очистку мест лесозаготовок около 61 тыс. руб. Это позволило убрать порубочные остатки на площади в 35860 дес. За этот же период силами покупателей были убраны порубочные остатки на площади 34161 дес.[20].
Технология очистки лесов от порубочных остатков предусматривала два способа. Согласно одному из них, необходимо было сжигать остатки в безопасное в пожарном отношении время – в период зимней заготовки. Второй способ предусматривал равномерное разбрасывание щепы и хвои, добиваясь плотного прилегания к почве. Конкретный способ очистки выбирался исходя из местных почвенно-топографических и экономических условий каждой лесной дачи. Кроме того, в горных хвойных лесах при выборочной рубке с разрешения начальника Алтайского округа уборку можно было вовсе не производить. В лиственных лесах решение об этом принимали местные лесничие[21]. В 1911 г. старший лесничий А.С. Булавас одновременно с уборкой порубочных остатков рекомендовал очищать почву от сорных трав и образовавшегося из них войлокообразного покрова, препятствовавшего прорастанию опавших семян. Для этого края лесосеки, шириной до ½ аршина, очищали от горючего материала, а середину с сорной растительностью выжигали. Эти же работы допускалось проводить, используя железные грабли [22].
С 1913 г. в ряде лесничеств (Барнаульское, Петровское, Загайновское, Камышенское) начали принимать меры содействия естественному возобновлению путем прокладки плужных борозд под пологом материнских древостоев. Результаты оказались удовлетворительными[23]. Старший лесничий М.М. Львов в качестве меры, способствовавшей возобновлению леса на старых вырубках, рекомендовал применять корчевание пней[24]. К сожалению, нам не удалось достоверно установить получил ли этот способ широкое применение в Алтайском округе. Однако в лесоводческой практике данный метод был известен давно. Так, для корчевания пней или целых деревьев было придумано много различных приспособлений[25]. Технология проведения данных работ была подробно описана штабс-капитаном Мальгиным в Горном журнале[26]. Четвертый том Лесного словаря содержит наглядный иллюстративный материал по применению на практике данной технологии. На основании чертежа, опубликованного в Горном журнале в 1845 г., можно и в настоящее время воспроизвести механизм для валки деревьев с пнями и корнями (см. приложение 26). Все это позволяет сделать вывод о доступности и простоте данных работ, легших в основу современных технологий корчевания.
В 1913 г. начальник Алтайского округа В.П. Михайлов положительно отозвался о мерах естественного возобновления леса: «естественному обсеменению нужно отдать предпочтение как более дешевому способу, но только при выборочной рубке»[27].
В целях недопущения замены вырубок менее ценными породами или вообще превращения их в пустыри, наряду с естественным применялось искусственное лесовосстановление. Оно практиковалось двумя способами: «древосеянием» – высеванием собранных семян и «древонасаждением» – высаживанием в почву черенков, отводков, саженцев[28]. Искусственное лесовосстановление рекомендовалось производить на сплошных лесосеках в наиболее ценных сосновых дачах путем высевания сосновых семян в борозды или ямки. И в тех случаях, когда естественное облесение было «совершенно неудовлетворительным»[29].
Высевание семян производилось весной или осенью. Для этого в сухую погоду собирали семенные шишки, обсушивали их в течение 1-2 недель в сухих проветриваемых помещениях или в семяносушильнях на солнце. Семяносушильня представляла собой ящик на ножках, дно которого было изготовлено из проволочной сетки, под которую подстилали холстину. После высушивания семена подвергали процессу обескрыливания – перетирали руками и отвевали. Иногда посев семян осуществляли на особом участке – питомнике. Сеянцы там выдерживались два года, а затем пересаживались на место для облесения. Выкопанные для этих целей сеянцы уже именовались саженцами. Возобновляли лес и дичками – молодыми деревцами, взятыми прямо из леса. Иногда специально разводили их около единично стоящих деревьев, где-нибудь на оставленных пашнях, а затем появившуюся молодую поросль высаживали на место для облесения[30]. Но чаще всего искусственное возобновление леса производилось путем посева семян. Так, в конце зимы 1903 г. для усиления облесения гарей Шульбинской дачи Локтевского имения планировалось провести опыт посева сосновых семян без предварительной обработки почвы − по снегу в период появления проталин. Для этого до 1 февраля 1903 г. в Управление округа необходимо было доставить собранные семена. Их сбор был поручен лесной страже всех объездов, где производилась рубка сосны. Устанавливалось и минимальное количество в три фунта семян, которое должен был представить с каждый объездчик. Но собрать такое количество оказалось нереальным из-за глубокого снега и отсутствия свободного времени у объездчиков, занятых наблюдением и ведением работ по хозяйственной заготовке леса[31].
Расширение спектра лесовосстановительных работ потребовало развития питомнического хозяйства и внедрения более совершенных методов выращивания посадочного материала. Показателем этого являются периодические попытки устройства лесных питомников. В 1890-1900 гг. Н.Ф. Неуцкевич исследовал возможности акклиматизации дуба и липы в предгорьях Алтая[32]. В 1892 г. были выписаны семена сосны, ели, лиственницы, кедра, осины, ясеня и др. для устройства лесного питомника в Сростинском лесничестве. Но в 1894 г. стало ясно, что никаких всходов, кроме ростков американского ясеня не появилось. Сам лесничий объяснял это засушливым летом и недоброкачественностью семян[33], но, вероятно, пробы на всхожесть просто не проводились.
В рассматриваемый период качество семян проверялось несколькими способами. Визуально – здоровый ли у них внешний вид, по весу – хорошие семена тяжелее невсхожих. Однако внешнего осмотра семян было недостаточно, поскольку продавцы часто смачивали их для придания большего веса или смазывали маслом для блеска. Для выяснения этого рекомендовалось проверять семена листом бумаги. Проверка семян опытным путем предусматривала два способа: «поджариванием» и пробой на всхожесть. Так, семена рекомендовалось насыпать на горячий железный лист и наблюдать: всхожие семена лопались и с треском соскакивали с листа, остальные только переугливались[34]. Для проведения пробы семян на всхожесть, брали 50-100 штук из подготовленных к посеву и складывали их в кусок мокрого толстого сукна, сверху оборачивали сухим и помещали в теплое место. Раз в два дня смачивали водой до тех пор, пока семена не давали ростков. Далее производили подсчет проросших семян и если прорастали не все, а только часть от общего пробного количества, то увеличивали назначенные к посеву на число проросших[35]. Семена считались доброкачественными, если из 100 посеянных прорастало не менее 45 штук для хвойных пород[36]. Затем семена высевали в специально подготовленные борозды. Если всходам угрожала засуха, то борозды проводили от востока к западу и снятый дерн складывали на ту сторону, с которой солнце было наиболее активным.
В 1907 г. в Барнаульском лесничестве планировалось заложить два сосновых питомника. Однако в действительности под них была подготовлена только почва, так как всхожесть семян не превышала 5%, а посадочный материал оказался «нежизнеспособным» при пересадке его на «культивируемую площадь». Эта неудача послужила основанием для организации в январе − феврале 1909 г. сбора шишек с целью получения новых сосновых семян. Для предотвращения их порчи требовалось строго соблюдать технологию сушки и не использовать для этого русские печи. Оплата работы предусматривалась дифференцированная. Но в любом случае, если всхожесть обескрыленных семян была ниже 40% − трудозатраты не оплачивались[37]. Из переписки лесничих с управлением Алтайского округа видно, что вплоть до 1913 г. наблюдался неурожай сосновых семян в разных имениях. Но насколько правдивы данные о неурожае, судить трудно, так как самим объездчикам из-за условий службы некогда было этим заниматься и они перепоручали сбор шишек частным лицам. Заниматься же извлечением семян из шишек не хотел никто, поскольку эта кропотливая работа стоила по 20 копеек за фунт[38]. Но какая бы ни была причина, результатом явилось отсутствие питомников.
Поскольку опыты по искусственному лесовосстановлению часто оказывались неудачными, то делались поспешные выводы о несвоевременности и бесполезности проведения данных работ. Так, в 1907 г. лесокультурные работы производились в виде опыта с целью выбрать наиболее рациональные (по местным меркам) приемы облесения сыпучих песков Шульбинского бора. Их практиковали уже на протяжении 11 лет, а положительные результаты отсутствовали. Кабинет регулярно издавал руководящие распоряжения, но для их реализации был необходим опытный «лесничий-культиватор», хорошо знающий и интересующийся искусственным разведением леса на открытых подвижных песках степного климата. Такого специалиста в составе Лесной части округа не было[39]. По официальной оценке администрации округа, изложенной в «Обзоре деятельности округа за пятилетие»: «До 1910 г. заботы о возобновлении и улучшении насаждений были несвоевременны и бесполезны. А работы, начатые еще в 1897 г., главным образом в Локтевском лесничестве, поглотили много денег и результатов не дали»[40]. Однако столь категоричное и критическое высказывание нельзя безоговорочно принимать на веру. Первые опыты по искусственному лесовосстановлению, безусловно, проводились, но они чаще носили характер личной инициативы и были вызваны не столько плановым заданием администрации, сколько стремлением отдельных передовых лесничих внести в свою работу некоторый исследовательский элемент. После 1911 г. отношение Кабинета к лесовосстановлению изменилось. Усилия в этом направлении вызвали «полное сочувствие и одобрение» столичного руководства[41], результатом чего явилось издание в 1913 г. циркуляра «О мерах возобновления леса» [42].
Таким образом, датой перехода лесокультурного дела из опытного и бессистемного в разряд планового официального мероприятия, можно признать 1913 г., когда оно получило официальное признание и опытные посадки лесных культур возобновились.
Кабинет поддержал инициативу начальника округа В.П. Михайлова по организации опытных лесничеств. На «настоятельную надобность в лесокультурных работах», проведение которых являлось не роскошью, а насущной необходимостью для лесов округа, указывал еще в 1909 г. лесничий первого разряда Б.К. Эйсмондт[43]. Для успешной реализации выбранного направления при Лесной части округа в 1914 г. был образован отдел лесокультурных работ[44]. Он состоял из заведующего старшего лесничего М.Н. Львова и двух его помощников. Малочисленность служебного персонала отдела объясняется тем, что к его работе должны были привлекаться все лесничие округа, которых следовало инструктировать по вопросам лесовозобновления. При отделе планировалось организовать два-три опытных лесничества для господствовавших типов лесов: сухих боров, боров правого берега р. Оби и черневых лесов. По предложению Б.К. Эйсмондта на организацию каждого лесничества планировалось выделить по две тысячи рублей[45]. Кроме того, перед отделом были поставлены четкие задачи облесения сыпучих песков и инструктирование лесничих по вопросам возобновления леса на пустырях[46].
В середине июня 1914 г. лесокультурным отделом уже были начаты работы в Шульбинской и Жерновской дачах, но с началом военной мобилизации они были приостановлены, а сам отдел закрыт на неопределенное время. Тем не менее, проведенные ранее лесовосстановительные мероприятия уже привели к определенным результатам. Так, посев семян в питомнике Бобровского лесничества в период 1913 − 1914 гг. дал всходы 20 тысяч однолетних и 29 тысяч двулетних сеянцев[47]. В 1915 г. продолжилось создание питомнического хозяйства. В Барнаульском лесничестве было устроено два питомника с кедровыми и плодово-культурными насаждениями. Питомники также появились в Колыванском и Верхне-Обском лесничествах, а в Аламбайском под культурные работы в будущем была отведена специальная площадь. В Камышенском лесничестве опыты по естественному возобновлению насаждений и созданию сосновых питомников, проводимые с 1912 г., принесли положительные результаты и были высоко оценены руководством округа[48].
В 1915 г. заведующий Лесной частью Г.В. Орлов продолжил разработку программы работы Лесокультурного отдела и в сентябре 1916 г. он был вновь открыт. По приказу начальника Алтайского округа Ф.Т. Петрова заведование лесокультурным отделом и устройство музея при Управлении округа с библиотекой из специальной литературы было по-прежнему возложено на М.Н. Львова. Для более тщательной организации лесокультурных работ начальник округа согласился предоставить в его распоряжение трех помощников лесничих. Кроме того, с ноября 1916 г. М.Н. Львову было поручено заведовать лесничествами, в которых планировалось проводить лесокультурные и опытные работы: Шульбинском, Локтевском, Ключевском, Алеусском, Озерском. К наиболее существенным работам, осуществленым лесокультурным отделом, следует отнести формирование посадочного материала в питомнике Шульбинского лесничества, который достигал 700 тыс. сеянцев. В Чулымском лесничестве к весне 1917 г. был получен 1 млн. сосновых сеянцев. К сожалению, во всех остальных лесничествах питомники не давали посадочного материала, поскольку находились еще в зачаточном состоянии. Из отчета о результатах ревизионной поездки по округу управляющего Кабинетом генерал-лейтенанта Е.Н. Волкова в 1916 г., следует, что запланированная лесокультурная работа большей частью оставалась на бумаге и лишь некоторые лесничие самостоятельно проводили опыты в этом направлении[49]. По мнению П.А. Афанасьева, такая критическая оценка ревизора основывалась на «отсутствии практической результативности лесокультурных мероприятий, рассчитанных на лесовозобновление» в округе[50]. С данной оценкой следует согласиться, поскольку из-за отсутствия планомерности в работе лесничих и ухода за посадками сеянцы часто оказывались непригодными для высадки в лес. Так, например, в питомнике Колыванского лесничества 500 тыс. сеянцев по этой причине оказались переросшими и были исключены из разряда доброкачественного посадочного материала [51]. Однако имевшиеся сложности в деле организации лесовосстановительных мероприятий являлись следствием не только человеческого фактора, но и объективно складывавшихся обстоятельств. Лесная часть испытывала серьезные трудности в формировании штата для организации и проведения лесокультурных работ. Вызванные военным временем мобилизации лишили округ значительного количества служащих. Тем не менее, предпринимались попытки реализации запланированных работ. Об этом может свидетельствовать такой факт, как наличие в 1915 г. в питомнике Барнаульского лесничества большого разнообразия древесно-кустарниковых пород, насчитывавших до 20 видов[52].
По итогам предшествовавших лет на 1917 г. был разработан проект проведения лесокультурных работ, предусматривавший довольно значительный объем мероприятий. В нем определялся количественный состав лесокультурного отдела из 8 помощников лесничих и 11 культурных надзирателей. В лесничествах Озерском, Бобровском, Алеусском, Салаирском, Шульбинском, Барнаульском планировалось устройство постоянных лесопитомников. Временные питомники предполагалось организовать в Чулымском, Камышенском, Николаевском, Ключевском и Чингизском лесничествах. Замысел по организации питомников был рассчитан таким образом, чтобы к 1920 г. они смогли обеспечить посадочным материалом площадь в 800 дес.[53]. Однако в апреле 1917 г. М.Н. Львов откорректировал объемы лесокультурных работ, ориентируясь только на три лесничества: Шульбинское, Чулымское и Барнаульское. В питомнике Шульбинского лесничества весной 1917 г. были произведены посевы, но в бору посадки не производились. В Чулымском лесничестве состоялась высадка двухлетней сосны на площади в 35 дес. и новые посевы в питомнике. В Барнаульском лесничестве был произведен посев семян пихты, липы, кедра и др. Кроме указанных работ, осуществлявшихся силами лесокультурного отдела, в питомниках Аламбайского и Верх-Обского лесничеств велись небольшие работы силами самих лесничих[54].
Нестабильная обстановка в стране из-за продолжавшейся Первой мировой войны и действий революционно настроенных народных масс неблагоприятно сказывалась на развитии лесокультурного дела. Сокращался численный состав Лесной части и одновременно увеличивался объем служебной нагрузки. Например, помощникам лесничих было поручено не только наблюдать за культурами в питомниках, но и вести работы по лесничеству. С 1 сентября из Лесокультурного отдела были исключены культурные надзиратели. Новые посевы временно не производились[55].
Итак, по способам проведения все лесовосстановительные мероприятия делились на две группы: естественного и искусственного характера. Они выбирались исходя из сложившейся ситуации в каждой конкретной лесной даче, но все же естественное лесовосстановление доминировало. Применявшиеся в Алтайском округе в дореволюционный период способы лесовосстановления не утратили своей значимости по сей день. Столь длительное их использование позволяет сделать вывод о формировавшемся уже в конце XIX – начале XX в. рациональном подходе администрации к ведению лесного хозяйства на юго-востоке Западной Сибири.
Использованные источники и литература:
[1] Огиевский В.В. Лесные культуры… С. 5.
[2] Парамонов Е.Г., Менжулин И.Д., Ишутин Я.Н. Лесное хозяйство Алтая (посвящается лесоводам края). Барнаул, 1997. С.25 – 26.
[3] ГААК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 27. Л. 238 – 239.
[4] ГААК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 4743. Л. 268.
[5] Машуков Д.А. Описание лесов Колывано-Воскресенских заводов // Лесной журнал. 1851. № 10
[6] Коптев А.Б. Естественное возобновление сосны в Салаирском лесном округе // Труды по лесному хозяйству. Новосибирск. №. 3. 1957. С.307.
[7] ГААК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 652. Л. 230.
[8] ПСЗРИ-3. Т. VIII. №5120.
[9] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3992. Л. 1 – 2.
[10] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3992. Л 27 – 28.
[11] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3992. Л. 6 – 7 об.
[12] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3992. Л. 17 – 17 об.
[13] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3992. Л. 18 – 20.
[14] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3992. Л. 21 – 24 об.
[15] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 3992. Л. 30.
[16] ГААК Ф. 4. Оп. 1. Д. 4181. Л. 32- 32 об.
[17] Труды съезда земельно-лесных чинов Алтайского округа в 1911 г. Барнаул, 1912. С. 13.
[18] Правила по лесной части в Алтайском округе. СПб., 1897. С. 7 − 8; Правила хозяйственной заготовки леса в Алтайском округе. СПб., 1908. С. 10; ГААК. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1098. Л. 187 – 203; Д. 4102. Л. 116; Д. 4164. Л. 68 об. − 69, 93 об. – 94 об.; Д. 4093. Л. 13.
[19] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4164. Л. 68 об. − 69, 93 об. – 94 об.
[20] Обзор деятельности округа за пятилетие… С.134, 135, 145 − 147.
[21] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4164. Л. 68 об. − 69, 93 об. – 94 об., Д. 4117. Л. 15; Д. 4097. Л. 143; Д. 277. Л. 12.
[22] Циркулярное распоряжение начальника Алтайского округа о влиянии сжигания порубочных остатков на лесовозобновление. 10 декабря 1916 г. № 60 // Сборник правил, приказов и циркуляров по Алтайскому округу ведомства Кабинета Его Императорского Величества. Барнаул, 1913. Т. 2. С. 1135.
[23] Парамонов Е.Г., Менжулин И.Д., Ишутин Я.Н. Лесное хозяйство Алтая (посвящается лесоводам края). Барнаул, 1997. С. 33.
[24] ГААК. Ф.4. Оп.1. Д. 4215. – Л. 83 об.
[25] Лесной словарь. Составлен в департаменте корабельных лесов. СПб., 1844. Ч.2. С. 242.
[26] Горный журнал или собрание сведений о Горном и соляном деле. СПб., 1845. Ч. 1. Кн. 3. С. 371 – 387.
[27] Циркулярное распоряжение начальника Алтайского округа о мерах возобновления леса. 18 марта. 1913 г. № 26 // Сборник правил, приказов и циркуляров по Алтайскому округу ведомства Кабинета Его Императорского Величества. Барнаул, 1913. Т. 2. С. 1204.
[28] Лесной словарь. Составлен в Департаменте корабельных лесов. СПб., 1844. Ч. 2. С. 624.
[29] Тюрмер Ф. Важность искусственного лесоразведения // Лесной журнал. 1883. №. 1. С. 34.; Правила по лесной части в Алтайском округе. СПб., 1897. С. 11; Инструкция по лесной части Алтайского округа. 1908 г.; ГААК Ф. 4. Оп. 1. Д. 4102. Л. 83 – 83 об.
[30] Львов М. Как надо вести хозяйство в лесах и как разводить деревья. Барнаул, 1906. С. 17 – 23.
[31] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4044. Л. 1 – 1 об., Л. 3 – 29.
[32] Огиевский В.В. Лесные культуры Западной Сибири. М., 1966. С. 5.
[33] ГААК. Ф. 3. Оп. 1. Д. 1056. Л. 32 – 32 об., Л. 124 – 124 об.
[34] Белевич В.К. Лесное хозяйство: О сбережении леса и разведении лесных деревьев. М., 1894. С. 66−67.
[35] Шелгунов Н. Руководство для лесовладельцев. СПб., 1856. С. 294 – 295; 316.
[36] Белевич В.К. Лесное хозяйство: О сбережении леса и разведении лесных деревьев. М., 1894. С. 69.
[37] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4108. Л. 2 – 5.
[38]ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4108. Л. 22 – 45.
[39] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4097. Л. 143 – 143 об.
[40] Обзор деятельности округа за пятилетие… С. 137.
[41] ГАТО. Ф. 244. Оп. Д. 1. Л. 10.
[42] Циркулярное распоряжение начальника Алтайского округа «О мерах возобновления леса». 18 марта 1913 г. №26 // Сборник правил, приказов и циркуляров по Алтайскому округу ведомства Кабинета ЕИВ. Т. 2. Барнаул, 1913. С. 1203 – 1207.
[43] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4103. Л. 400.
[44] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4407. Л. 15 об. – 16 об.
[45] ГААК. Ф. 4. Оп. 4589. Л. 4 – 4 об.
[46] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 460. Л. 4 об. – 5 об.
[47] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4482. Л. 7 – 7 об.
[48] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4540. Л. 1 – 46 об.
[49] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4658. Л. 2 об. – 3.
[50] Афанасьев П.А. Программа развития хозяйства Кабинета Его Императорского Величества в Алтайском округе накануне 1917 года // Исторический ежегодник. 2010.: Сб. науч. тр. / Институт истории СО РАН. Новосибирск, 2010. С. 91.
[51] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4589. Л. 4 об–6.
[52] Заблоцкий В.И., Куприянов А.Н. Лесовосстановительные работы в юго-западной части ленточных боров за 50 лет // Антропогенное воздействие на лесные экосистемы. Барнаул, 2002. С. 22; Парамонов Е.Г. и др. Лесное хозяйство Алтая (посвящается лесоводам края) / Е.Г. Парамонов, И.Д. Менжулин, Я.Н. Ишутин. Барнаул, 1997. С. 33.
[53] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4589. Л. 16–17.
[54] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 4589. Л. 36–37 об.
[55] ГААК. Ф. 4. Оп. 1. Д. 523. Л. 29–31 об.